Европейские венчурные инвесторы должны принять риск — или уступить эпоху ИИ под контроль США.

      Европейские стартапы в области ИИ теряют позиции по сравнению с США — и в этом виноваты их собственные инвесторы. По данным Европейской комиссии, на долю ЕС приходится лишь 5% мирового венчурного капитала. США, напротив, привлекают более половины, а Китай — 40%. При этом Европа не бедна капиталом: домохозяйства откладывают €1,4 трлн в год, почти вдвое больше, чем в Америке. Тем не менее очень небольшая часть этих денег попадает в стартапы, несмотря на множество стимулов, таких как налоговая льгота EIS в Великобритании для бизнес-ангелов.

      Даже когда финансирование доступно, европейские венчурные фонды действуют медленно и осторожно. Фонды тратят недели на дью‑дилижанс и сомневаются, как только оценки превышают $10–15 млн. Регулирование часто называют помехой — отчасти это так. Однако американские фонды, инвестирующие в европейские стартапы, работают в тех же регуляторных рамках, и их капитал продолжает свободно течь.

      Задержка не в законе как таковом. Задержка — в инвесторах, которые трактуют правила очень консервативно вместо того чтобы действовать решительно.

      Консерватизм вместо убеждённости

      Европейские инвесторы исторически избегали рисков. Банки, страховые компании и пенсионные фонды долгое время доминировали на рынке, ориентируясь на сохранение капитала. В Германии менталитет Mittelstand — фокус на устойчивом долгосрочном бизнесе — привёл семейные промышленные фирмы к стремлению обеспечить стабильность для поколений. Хотя этот консерватизм создал устойчивость, он также задаёт тон для рынков капитала. Такое осторожное поведение помогает объяснить, почему чистые инвестиции в стране сократились на 6,3% в период с 2019 по 2024 год.

      Венчурная индустрия пришла в Европу позже, чем в США, и когда пришла, континентальные фонды вливали деньги в электронную коммерцию, финтех и доставку еды. В случае deeptech большинство европейских венчурных фондов просто не обладали экспертностью — и зачастую мужеством — чтобы инвестировать в настоящие прорывы. В результате в до‑ИИ эпоху самыми ценными компаниями здесь были такие игроки, как Revolut, Klarna, Delivery Hero, Spotify, Farfetch, Adyen и N26. Все они — чрезвычайно сильные бизнесы, но относительно прямолинейные, с очевидным product‑market fit уже на посевной стадии.

      ИИ требует больших первичных затрат, особенно на энергию, и инвесторов, готовых принимать неопределённость. Многие европейские фонды к этому не готовы. Они могут дать небольшой чек для стартапа на ранней стадии, но часто отказываются от участия в последующих раундах. Не имея технической уверенности в том, как ранние исследования превратятся в будущие рынки, они считают ИИ более рискованным, чем он есть на самом деле, и отступают.

      Система, заточенная под медлительность и осторожность

      Ещё один серьёзный недостаток — скорость. Европейские венчурные сделки часто ползут в бюрократическом темпе. Я видел, как фонд потратил 40 дней на дью‑дилижанс стартапа B2B возрастом в один год, у которого едва было 20 транзакций в месяц. Для основателя это раздражает — в Силиконовой долине тот же раунд закрыли бы за неделю.

      Медлительность имеет и культурные корни. Офисы часто закрываются в августе — попробуйте найти что‑то открытое во Франции или Италии — затем снова на зимние праздники и по выходным. Когда ты борешься за место на глобальном рынке, такие перерывы имеют значение.

      Цена бездействия

      Европа сама запирает себя вне стадий роста и становится поставщиком идей, которые превращаются в американские компании.

      Цифры это подтверждают. Во втором квартале 2025 года в европейские стартапы на стадии роста было инвестировано лишь $5,7 млрд в рамках 75 сделок. Это около 10% мирового позднего венчурного финансирования — наименьшая доля на любом этапе. Мега‑раунды немного выросли в прошлом году, но всё ещё значительно ниже пиков 2021 года.

      Примеры на лицо. Graphcore когда‑то считалась надеждой Великобритании в области AI‑аппаратного обеспечения и привлекла более $600 млн, но в 2024 году была приобретена SoftBank примерно за ту же сумму — значительно ниже прежней оценки в $2 млрд. Во Франции Navya, пионер автономных шаттлов, в 2023 году подала заявление о введении процедуры внешнего управления после того, как ей не удалось найти последующее финансирование. А в Швеции Uniti, смелая ставка на электромобили для городской мобильности, обанкротилась, когда капитал иссяк.

      Что должно измениться

      Чтобы добиться иного результата, европейским венчурным фондам нужно действовать меньше как привратники частного капитала и больше как бизнес‑ангелы. Учитывая оценки стартапов в области ИИ, премия за риск, связанная с этими сделками, может быть исчерпана, но попытки что‑то сделать полезнее, чем сидеть на «сухом порохе».

      Основатели в сфере ИИ хотят убеждённости, гибкости и инвестиций, которые поступают через дни, а не месяцы. Им нужны фонды, которые понимают: несколько небольших смелых ставок превзойдут одну медленную «идеальную» сделку, которая тянется вечно.

      Здесь у небольших и средних фондов есть преимущество. Свободные от институциональных мандатов, они могут креативно структурировать сделки — SAFEs, конвертируемые инструменты, вторичные сделки, даже гибриды акций и долга. Важно готовность быть гибкими и хватать перспективные возможности.

      Выбор Европы

      У европейской ИИ‑сцены есть таланты, научная база и даже деньги — пусть сейчас они и распределены неправильно. Чего не хватает, так это чувства неотложности. Пока венчурная экосистема Европы будет цепляться за осторожность, лучшие стартапы в области ИИ будут продолжать принимать иностранные чеки, а вместе с ними — таланты и рычаги, которые даёт масштаб.

      Выбор прост. Либо европейские инвесторы научатся действовать на стартапной скорости, либо континент останется лабораторией, с которой будут пожинать плоды другие. Он может построить следующее поколение глобальных компаний, но только если структура капитала избавится от инстинкта колебаться в тот момент, когда это особенно важно.

      Гонка ИИ не ждёт, и Европе тоже не следует.